о боги, это на меня близость моря влияет, не иначе, близость моря и прочитанная "Миссия на Маврикий". помните
этот пост? так вот, я не выдержала. я держала себя в узде и за все это время написала всего пару стихов, но этот отрывок... я была НИСПАСОБНА остаться безучастной.
ах да, главное предупреждение - я не помню канон до малейших деталей, так что не помню, например, сидели ли Джек и Стивен в шлюпке или лодка называлась по-другому. лолпростите.
Автор: у джарвиса нет совести
Название: Плодотворные наблюдения мистера Баббингтона
Фандом: M&C
Пейринг: Джек/Стивен
Рейтинг: PG-13
Жанр: это можно считать вуайеризмом, судари?
Размер: недомини, передраббл.
Предупреждение: таймлайн — события четвертой книги «Миссия на Маврикий», но спойлеров нет, а события книги знать необязательно.
Дисклеймер: мои только фантазии, за которые меня должны повесить на рее. :3
От автора: посвящаю несравненному
prince-coquine, заодно запоздало поздравляя с Днем Рождения. Цвети и процветай, кексик, цвети и процветай!
я плохой пареньВ те редкие свободные минуты, не занятые ни учением, ни работой, мистер Баббингтон предпочитал стоять и глазеть на прозрачные сверкающие воды океана, не особенно задумываясь о завтрашнем дне, или, наоборот, погружаясь в сладкие мечтания. Он думал о том, что когда-нибудь у него будет прекрасная миссис Баббингтон, а сам он, вполне возможно, будет капитаном, нет, лучше адмиралом; думал о том, как в следующем же порту накупит сладких ватрушек, и в мичманском кубрике будет небольшой пир; но чаще всего он просто вглядывался в свое почти незаметное отражение на воде и игру солнечных бликов. Он был довольно мечтательным юношей, и эта мечтательность то и дело проглядывала в его больших светлых глазах.
С тихим плеском от корабля отошла шлюпка, в которой в три погибели согнулся доктор Мэтьюрин, шаривший в сетях, стараясь найти какую-то свою морскую тварь, и капитан, о чем-то тихо говоривший. Понятие «тихо», впрочем, не слишком хорошо сочеталось с капитаном Обри, но Баббингтон не особенно-то и прислушивался, о чем он говорит. Мичман моргнул пару раз, смотря, как Джек собирается купаться, расстегивая рубашку, и вновь задумался о приятном Точнее, он попытался.
Джек повернулся к доктору спиной, готовясь нырнуть, когда Стивен негромко сказал что-то о шраме.
Теперь стоит разъяснить — Баббингтон никогда особенно не любил подслушивать и подглядывать, хотя на его счету и была пара-тройка удачных случаев шпионажа (в основном — за соседскими девчонками). Мичман оставался стоять и смотреть на воду, не ожидая ничего особенного, до тех пор, когда события приняли до того особенный оборот, что повернуться и уйти означало бы себя выдать.
Доктор протянул руку и коснулся пальцами спины Джека, там, где голубел старый шрам. Потом медленно повел руку вверх, к шее замершего капитана, осторожно, если не нежно, обвел пальцами плечо, провел пальцем вниз по позвоночнику. Джек же вскинул голову вверх, изгиная спину вперед, - словно нехотя, поддаваясь касаниям соседа. С места Баббингтона не очень хорошо было видно выражение его лица, но юный мичман мог поклясться, что тот приоткрыл рот в судорожном вдохе, а глаза, наоборот, закрыл.
Мичман замер, чувствуя, как по щекам разливается пунцовый румянец смущения. Все эти касания так походили на умелую ласку любовника, что он даже не знал, что и думать. Щеки и шея горели, стоило только посмотреть на руки капитана, вцепившиеся в борта шлюпки, его выгнутую спину и тонкие пальцы доктора, вырисовывавшие на ней замысловатые узоры. Джек кусал губы, стараясь не издавать ни звука; как только ему удавалось!
Солнце палило изо всех сил, в глазах Баббингтона потемнело; перед ним, как на ладони, происходило что-то невозможно личное, интимное, полное страсти и томительного ожидания, и язык не поворачивался назвать это преступлением или извращением. Стивен провел по плечу капитана кончиком носа, ласково толкнул лбом и отодвинулся, вновь склоняясь над сетями; Джек нырнул в прозрачную голубую воду, задержался там ненадолго и вынырнул, цепляясь за борт, чтобы приблизить голову ближе к докторской. Они говорили о чем-то, улыбаясь и тихо смеясь, а у Баббингтона еле хватило сил отвернуться.
Ему было слишком жарко, колени чуть дрожали, он едва удерживался, чтобы не спрятать лицо в ладони, но вместе с этим по груди разливалось какое-то странное чувство — словно и теплые ласковые волны, и жаркие солнечные лучи, и соленый ветер — все они говорили с ним, касались его, вселяя в него надежду и радость.
И почему-то ему казалось, что стонущие звуки из капитанской каюты не всегда издает виолончель.